Здесь проще всего было бы, конечно, сослаться на Соссюра, который, разбирая близкую ситуацию в естественном языке, подчеркивал роль традиции в преемственном существовании языка и образующих его немотивированных знаков: «Язык устойчив не только потому, что он привязан к косной массе коллектива, но и вследствие того, что он существует во времени. Эти два факта неотделимы.
Связь с прошлым ежеминутно препятствует свободе выбора. Мы говорим Человек И Собака, потому что и до нас говорили Человек и Собака. Это не препятствует тому, что во всем явлении в целом всегда налицо связь между двумя противоречивыми факторами — произвольным соглашением, в силу которого выбор означающего свободен, и временем, благодаря которому этот выбор оказывается жестко определенным. Именно потому, что знак произволен, он не знает другого закона, кроме закона традиции, и, наоборот, он может быть произвольным только потому, что опирается на традицию».
Но многое проясняя в динамике действия опирающейся на время традиции, которая дарует вечную жизнь, если ничего не случится, произвольному знаку — продукту глоттогенеза, номинации в лингвистическом знаковом мире, каковым безусловно является и глобальный феномен науки, авторитетное разъяснение Со — ссюра насчет немотивированности лингвистического знака и традиции умалчивает о самом для нас главном — о том, что «косный коллектив», в нашем случае полные с точки зрения науки полиглоты, владеющие греческим, латынью, четырьмя «великими языками науки», катастрофически сокращает в условиях действия экстенсивной модели онаучивания свою численность, практически вымирает во всех развитых странах, а это и по Соссюру и по Шлейхеру означает автоматическое отмирание и лингвистической традиции, которая живет жизнью самостных ее носителей, а сама достоинством самости, как и любая другая знаковая реалия, не обладает.
Рубрика: Женский интерес
