Найт видит в событиях этого периода протест против механистической картины мира: «Гете, романтики, химики — все протестовали против программы, ассоциируемой обычно с именем Ньютона и связанной с редукцией всех естественных наук в механике». Но этот протест происходил уже в условиях, когда наука не могла уже отказаться от принятых эмпирических процедур наблюдения и эксперимента в пользу чистого теоретизирования или умозрения, что было бы явно неправомерным: «Нам не следует так уж удивляться изменениям в химии на периоде между Риттером и Либихом, чтобы доходить до утверждений, будто вся немецкая наука была до конца 1820-х гт. занятием метафизическим по преимуществу, а позднее — эмпирическим. Это была бы карикатура, способная только затруднить выявление частных тесных связей между немецкими учеными и их современниками в других странах».
В статье У. Фаррара о науке и системе немецких университетов в 1790— 1850-е гг. речь идет о месте современного университета в научном познании: «О современной науке предполагают, что она в значительной части деятельность, совершаемая в университетах. В самом деле, любой ученый — выпускник университета и, несмотря на рост и значение промышленных и правительственных исследований, большинство публикуемых статей поступает из университетов и связанных с ними институтов. А это не всегда было так. Со времен Возрождения и до середины XIX в. связь между наукой и университетом была случайной. Науку развивали духовные лица, учителя, инженеры, аптекари, путешественники, землевладельцы, но редко в этом участвовали преподаватели университетов. Бургаве, Блэк — мало приходит на ум имен, карьера которых почти полностью связана с университетом. Даже Ньютон оставил Кембридж в пожилом возрасте, чтобы заняться гражданской жизнью. Научные исследования могли вестись в Университете, иногда и действительно велись, но этого не предполагалось, и значительно больше делалось за их пределами».
Рубрика: Женский интерес