Если работа Е. М.Клаарена ориентировала нас в духовных событиях Европы и особенно Англии на подходе к решающим для нашей задачи событиям середины XVII в. — к появлению науки как глобального феномена в результате растянувшейся на несколько столетий дисциплинарной революции в теологии, в ее отношении к концепту сотворенной природы, то работа Ч. Уэбстера, акцентируя внимание на практической деятельности протестантов и прежде всего английских пуритан, определенно спускает нас на землю конкретных человеческих дел. И хотя особых расхождений между Клаареном и Уэбстером не обнаруживается, если принять в расчет то обстоятельство, что работы написаны разными исследователями и независимо друг от друга, работа Уэбстера позволяет нам засечь интересующие нас практические начала оформления национальных Т-кон — тинуумов в привычную для нас форму наличной социальной данности. В знаковом пока мире здесь в форме «пансофии» Коменского начинают существовать и идея всеобщего образования с лозунгом: «Всем знать все о всех вещах!» и идея онаучивания общества под лозунгом вовлечения всех взрослых и соответствующим образом подготовленных индивидов в процесс «покорения природы», который осмыслялся в середине XVII в. как всеобщее научение чтению «Книги Природы». Тут же в Агентстве Гартлиба и в попытках Гаака связаться с кружком Мерсенна мы обнаруживаем и начало интернациональной коммуникации в науке как глобальном феномене, хотя вот, например, сведения о традиционной приверженности науки к глоттогенезу по правилам словообразования греческого и латыни получаются сбивчивыми и противоречивыми: возникающая наука явно неохотно шла на принятие этих глоттогонических ограничений в практике номинации, мечтала скорее об истинно христианском научном языке Адама, а вовсе не о традиционных для теологии древних «языческих» языках, о греческом и латыни.
Рубрика: Женский интерес