Найт даже как-то не очень связывает факт взаимопонимания членов научного сообщества в целом с присутствием или отсутствием дисциплинарной предметной дифференциации: «Мы говорим это не к тому, что до 1850 г. все научные книги были элементарными, поверхностными или чисто описательными. Различные науки становились точными по словарю, использованию математики или символизма на разных периодах, и даже в одной и той же науке «великие труды» могли различаться по доступности образованному читателю независимо от даты их публикации. Изданная в 1543 г. работа Коперника «Об обращении небесных сфер» была адресована математикам, ее автор использовал ту максиму, которую Платон, говорят, начертал на входе в Академию: «Да не войдет сюда несведущий в математике!». А вот «Диалоги» Галилея 1632 г., которые защищали теорию Коперника и вызвали гнев инквизиции, были, совсем напротив, адресованы обычной читательской аудитории интеллектуалов. К 1687 г., когда Ньютон опубликовал «Начала», должно было бы найтись немало читателей, охотно готовых воспользоваться советом Ньютона коллеге нематематику опустить расчеты и прочитать только введение и заключение. Но даже в астрономии XVIII и начала XIX вв. было много доступного для человека, не знающего математики, и эта аудитория включала всех тех, кто имел хорошее общее образование».
Эта оговорка насчет математики знаменательна в том отношении, что Найт, похоже, не видит преемственной «серийной» связи между обязательными программами подготовительных факультетов университетов, куда входили и математика и астрономия, и программами «высоких факультетов» — теологического, юридического и медицинского: «Медицина обрела системы профессиональной подготовки и организации задолго до изобретения книгопечатания, и даже в XIX в. медицинская степень была наилучшим дипломом для входа в большинство наук.
Рубрика: Женский интерес